Хэнбери-Вильямс Дж. Николай II, каким я его знал. Сентябрь 1915 г. — Официальный сайт Яны Седовой
Хэнбери-Вильямс Дж. Николай II, каким я его знал. Сентябрь 1915 г.

Хэнбери-Вильямс Дж. Николай II, каким я его знал. Сентябрь 1915 г.

Сентябрь 1915 г.

6 сентября 1915

Сегодня Император принимает Верховное командование действующей армией, а Великий Князь Николай переходит на Кавказ генерал-губернатором и главнокомандующим – большой разрыв[i].

В 10 часов утра мы присутствовали на службе в соборе по случаю приезда Его Императорского Величества. Служба была короткая, но выразительная, с рядами священнослужителей в золотых облачениях, которые оттенялись темной одеждой остальных.

Император выделялся  впереди, один; мы все рядами позади Великого Князя, с кем я работал с августа 1914 г., а завтра он уезжает. Между тем воздух наполнен слухами и интригами. Приняв командование армиями, Царь взял на себя огромную ответственность; у него широкие полномочия, если он захочет ими воспользоваться и сможет увидеть лично, что его желания выполняются, вопреки сложностям, которые постоянно возникают в этой стране.

Он уже был очень добр и откровенен со мной в наших многочисленных разговорах, и его превосходное знание английского языка и наших учреждений облегчает наши беседы.

Мне пришло приглашение к обеду в Императорском поезде. Было небольшое и приятное общество; Император участвовал во всех разговорах и, по-видимому, был в хорошем расположении духа.

После обеда он послал за мной, чтобы пригласить в свой небольшой кабинет. Он сказал мне, что с самого начала войны намеревался лично принять командование армиями, но его задержали давление правительства и дипломатические вопросы в Петрограде.

Однако он чувствует, что теперь срок настал, что его долг быть возле своих солдат в это трудное время и что в лице генерала Алексеева он имеет преданного и превосходного начальника штаба и советника по военным вопросам.

Затем я спросил относительно наших отношений и как я должен докладывать ему, если понадобится (не как Императору, конечно, но как Верховному Главнокомандующему). Он сказал, что я всегда должен вести себя с ним так же, как с Великим Князем.

«Вы можете просить о встрече со мной, когда захотите, и я буду очень рад поговорить о делах. Вы хотите обсудить что-нибудь сейчас?».

Я изложил два срочные вопроса: состояние порта в Архангельске и новая предполагаемая железная дорога из Александровска (Мурманская железная дорога).

О последнем он сказал: «Мне это крайне интересно, потому что первоначально это было идеей моего отца, и я особенно хочу, по всем причинам, ускорить это дело».

Затем я передал ему слова Великого Князя Николая, сказанные мне при расставании, что он уверен, что я буду относиться к Императору так же, как к нему, и об его высоком мнении о генерале Алексееве.

Думаю, он был очень доволен узнать, как говорил Великий Князь. «Великий Князь сказал вам это?» – спросил он, и я был рад в эти дни злобных сплетен показать Императору, какую надежную опору пред лицом злонамеренных разговоров он имел от своего предшественника по командованию.

Мы еще немного поговорили, и, когда я прощался, он добавил: «Вы знаете, какие у меня здесь полномочия. Я могу отдать любой приказ, какой захочу, и его исполнят, помните это».

 

9 сентября 1915

Император разместился в резиденции губернатора в Могилеве, в котором теперь располагается Ставка[ii].

 

12 сентября 1915

Мы, руководители Союзных военных миссий, ежедневно завтракаем и обедаем с Императором.

 

16 сентября 1915

Прошлым вечером сидел рядом с Императором за обедом. Это было вроде тяжелого случая Ярмарки Тщеславия: «Что следует делать, когда вы сидите рядом с Императором за обедом, страдаете от насморка и забыли носовой платок?» Боюсь, я мог только «шмыгать носом», когда он не видел.

Мы говорили на все мыслимые темы, от персидского шаха до вопросов застенчивости. По поводу последних он рассказал мне, что в молодости он отправился в Берлин с государственным визитом, и по крайней застенчивости ни слова не сказал своим соседям на торжественном обеде, поэтому сидевший напротив него герцог Кембриджский, чтобы заставить его почувствовать себя свободнее, крикнул во весь голос: «Ваш сосед очень туг на ухо, говорите с ним погромче», что его далеко не успокоило.

 

19 сентября 1915

Смена командования, кажется, прошла более или менее гладко, но трудности могут появиться с минуты на минуту.

 

20 сентября 1915

Обсудил с Императором различные вопросы, которые меня просил доложить сэр Джордж Бьюкенен:

Недостаток продовольствия и топлива в Петрограде, зимние трудности, наплыв беженцев и влияние возможных мятежей на военную обстановку. Положение Горемыкина[iii] довольно сложно.

Важность организации русских портов для осуществления поставок, особенно зимой.

Трудность положения Императора в полном отсутствии способа отличить правду от лжи. В России сейчас столкнулись, да и раньше сталкивались, методы вековой или тысячелетней давности с современными, но если они перенесут эту войну при самодержавном строе, после ее окончания начнется война двух системы. Однако сначала мы должны выиграть войну.

Задаче во Франции не способствовало запирание в Галлиполи 11 наших и 2 французских дивизий.

Возможно, у нас скоро введут обязательную воинскую повинность, и наши силы на фронте будут значительно увеличены.

 

25 сентября 1915

Император, которому я показал записку по вопросу снаряжения, сказал, что он вновь обсуждает этот вопрос с военным министерством в Петрограде. Вполне удовлетворительный разговор завершился словами Его Императорского Величества: «Я совершенно решил ввести войну до победы с Германией». Он сказал это очень выразительно и добр как всегда.

 

28 сентября 1915

Убийство мисс Кэвелл[iv] вызвало здесь большое негодование, и один офицер сказал мне: «Думаю, это побеспокоит того господина Вильсона[v] из Соединенных Штатов».

 

29 сентября 1915

Вечером в понедельник Император отправил поздравление британским армиям, а в три часа пополудни во вторник пришел ответ – очень быстро для этих дней – которым он бы очень доволен.

 

30 сентября 1915

Небрежная организация не щадит даже министров в поездках по этой стране. Вчера прибыл совет министров, а вагон-столовая был забыт, так что они все приехали изголодавшиеся и присоединились к старику Горемыкину, приехавшему раньше, возможно не в самом лучшем настроении.

Мой сосед за обедом, глядя на премьер-министра, сказал: «Посмотрите на эту старую лисицу. Я дорого дал бы, чтобы накрутить ему хвост». Очевидно, бедный старик не очень популярен. Император крайне занят этими визитами после обычного утреннего доклада начальника штаба.

Один из министров говорил о тревоге болгарского Царя[vi] относительно его собственности в Австрии и Германии, что куда больше влияет на его выбор стороны в войне, чем все высокие идеалы относительно справедливости каждого дела.

Затем он адресовал этому монарху целый ряд имен, начиная собакой и кончая свиньей, что, боюсь, возмутит окружение монарха и в любом случае решит вопрос об его позиции. Любезность и доброта русских невероятны, но у них имеется обширный репертуар на случай, если они пожелают усилить выражение неприязни или несогласия. Он закончил свои замечания словами: «Вот что ваш господин Гладстон[vii] называл «болгарской испорченностью».

[i] Приказ Николая II армии и флоту 23 августа 1915 г. «Сего числа Я принял на Себя предводительствование всеми сухопутными и морскими вооруженными силами, находящимися на театре военных действий. С твердою верою в милость Божию и с непоколебимой уверенностью в конечной победе будем исполнять наш святой долг защиты родины до конца и не посрамим Земли Русской» (выделенное курсивом дописано Императором собственноручно).

Текст рескрипта Императора на имя Великого Князя Николая Николаевича: «Ваше Императорское Высочество. Вслед за открытием военных действий причины общегосударственного характера не дали Мне возможности последовать душевному Моему влечению и тогда же лично стать во главе армии, посему Я возложил Верховное командование всеми сухопутными и морскими силами на Ваше Императорское Высочество. На глазах всей России Вашим Императорским Высочеством проявлена на войне непоколебимая доблесть, вызвавшая глубокое доверие и молитвенные пожелания Мои и всех Русских людей, неизменно сопутствовавшие Вашему Имени при неизбежных превратностях боевого счастья.

Возложенное на Меня свыше бремя Царского служения родине повелевает Мне ныне, когда враг углубился в пределы Империи, принять на Себя Верховное командование действующими войсками и разделить боевую страду Моей армии и вместе с нею отстоять от покушений врага Русскую Землю. Пути Промысла Божьего неисповедимы, но Мой долг и желание Мое укрепляют Меня в этом решении из соображений пользы Государственной.

Усилившееся вторжение неприятеля с Западного фронта ставит превыше всего теснейшее сосредоточение всей военной и всей гражданской власти, а равно объединение боевого командования с направлением всех частей Государственного управления, отвлекая тем внимание от нашего Южного фронта. Признавая при сложившейся обстановке необходимость Мне Вашей помощи и советов по нашему Южному фронту, назначаю Ваше Императорское Высочество Наместником Моим на Кавказе и Главнокомандующим доблестною Кавказскою армиею, выражая Вашему Императорскому Высочеству за все Ваши боевые труды глубокую благодарность Мою и Родины.

Пребываю к Вам неизменно благосклонный и искренно и сердечно Вас любящий Николай. Ставка, 23 августа 1915 года» (выделенное курсивом дописано Императором собственноручно).

Эти приказ и рескрипт были подписаны Государем 24 августа, но помечены предыдущим числом, почему генерал Вильямс, видимо, и пишет, что смена командования произошла 24 августа (6 сентября).

Приказ по этому же случаю самого Великого Князя: «Сегодня во главе вас, доблестные армия и флот, стал САМ ДЕРЖАВНЫЙ ВЕРХОВНЫЙ ВОЖДЬ ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР. Преклоняясь перед вашим геройством за более чем год войны, шлю вам Мою душевную сердечную, горячую благодарность. Твердо верю, что, зная, что САМ ЦАРЬ, КОТОРОМУ вы присягали, ведет вас, вы явите новые, невиданные доселе подвиги и что Господь от сего дня окажет своему Помазаннику Свою всесильную помощь, дарующую победу. Генерал-адъютант Николай».

[ii] Из дневника Николая II от 27 августа (9 сентября) 1915 г.: «Решил переехать в Могилев на жительство, оно гораздо удобнее во всех отношениях».

[iii] Иван Логгинович Горемыкин (1839-1917) – с 30 января 1914 по 20 января 1916 гг. русский премьер-министр. В 1917 г. был убит при разгроме своего имения вместе с женой и зятем.

[iv] Эдит Луиза Кэвелл (Cavell) (1865-1915) – английская сестра милосердия, которая помогла сотням союзных солдат сбежать из оккупированной германскими войсками Бельгии в нейтральную Голландию. 3 августа 1915 г. она была арестована и находилась в заключении в течение десяти недель. Несмотря на вмешательство нейтральных американских и испанских дипломатов, германский трибунал приговорил ее к расстрелу, что и было выполнено 12 октября 1915 г. Ночью перед казнью она сказала: «Патриотизм – это еще не все, я не должна испытывать ни к кому ненависти или ожесточенности». Лондонские газеты в своих передовых статьях сразу же охарактеризовали ее казнь как «самое отвратительное преступление этой войны». Позднее во множестве статей и книг она была выставлена жертвой германского варварства и безнравственности. Ее изображали на открытках. С одной стороны, ее рисовали невинной сестрой милосердия, требуя от мужчин записаться в вооруженные силы, чтобы прекратить убийство невинных британских женщин, с другой – храброй женщиной, которая погибла ради спасения жизней других.

История Кэвелл помогла британцам доказывать всему миру варварство германцев. Наряду с затоплением «Лузитании» эта история стала одним из факторов, которые ускорили вступление в войну США.

[v] Томас Вудро Вильсон (Wilson) (1856-1924) – в 1913-1921 гг. президент США. В апреле 1917 г. он принял решение о вступлении США в войну. В январе 1918 г. сформулировал свои «Четырнадцать пунктов» условий будущего мира. В 1919 г. лауреат Нобелевской премии мира.

[vi] Речь идет о болгарском царе Фердинанде I (1861-1948). Болгария вступила в войну 6 октября 1915 г. на стороне государств Центральной Европы.

[vii] Уильям Юарт Гладстон (Gladstone) (1809-1898) – британский государственный деятель.